Who born in Hell, will burn in Hell...
Он идёт, ноги плачут ссадинами, дрожат.
Так питаются лаской краденою, с ножа.
Если губы сжать, в пятки душу и в пол глаза -
Значит, он ничего не нарушил, не вышел "за".
"Никаких чудес…", "Если хочешь остаться, то..."
И он клялся себе, шевеля непослушным ртом.
И он клялся, когда боль чужая из рук текла,
И краснела вода, очумевшая от тепла.
Он забыл, как бывает душно, когда в цепях.
Двое в Клетке, в ладони душу, глаза вопят.
Так из рабства бегут, вместе с кожей содрав клеймо,
Так становится тело твоё же твоей тюрьмой.
Так танцуют с волками и повод зубами рвут,
Так меняется камень, пустивший в себя траву.
...Он доходит до края, молясь чтоб ударил гром,
И на землю слетает с опущенных плеч перо...
Так питаются лаской краденою, с ножа.
Если губы сжать, в пятки душу и в пол глаза -
Значит, он ничего не нарушил, не вышел "за".
"Никаких чудес…", "Если хочешь остаться, то..."
И он клялся себе, шевеля непослушным ртом.
И он клялся, когда боль чужая из рук текла,
И краснела вода, очумевшая от тепла.
Он забыл, как бывает душно, когда в цепях.
Двое в Клетке, в ладони душу, глаза вопят.
Так из рабства бегут, вместе с кожей содрав клеймо,
Так становится тело твоё же твоей тюрьмой.
Так танцуют с волками и повод зубами рвут,
Так меняется камень, пустивший в себя траву.
...Он доходит до края, молясь чтоб ударил гром,
И на землю слетает с опущенных плеч перо...
©
