— Мариам Петросян. ‘‘Дом, в котором...’’
воскресенье, 26 августа 2018
Who born in Hell, will burn in Hell...
‘‘Тот, кто в этой жизни обидел осла, в следующей жизни сам станет ослом’’. Не говоря уже о коровах. Очень справедливая система. Вот только чем глубже вникаешь, тем интереснее: кого же в прошлой жизни обидел ты?
— Мариам Петросян. ‘‘Дом, в котором...’’
— Мариам Петросян. ‘‘Дом, в котором...’’
суббота, 16 июня 2018
Who born in Hell, will burn in Hell...
Когда станут клеймить словами
за то, что смеёшься не как они,
мечтаешь играть на сцене
и свои коротаешь дни
без бутылок и сигарет, —
терпи.
Головы только не опускай.
Шипение за спиной, остроты —
оно пускай.
Любой язык низводится до «хи-хи»,
любой язык может ковать стихи:
английский, галлицкий или идиш.
Я приду погладить по волосам,
ты Меня, конечно же,
не увидишь.
Будет счастье до облаков...
©
за то, что смеёшься не как они,
мечтаешь играть на сцене
и свои коротаешь дни
без бутылок и сигарет, —
терпи.
Головы только не опускай.
Шипение за спиной, остроты —
оно пускай.
Любой язык низводится до «хи-хи»,
любой язык может ковать стихи:
английский, галлицкий или идиш.
Я приду погладить по волосам,
ты Меня, конечно же,
не увидишь.
Будет счастье до облаков...
©
вторник, 29 мая 2018
23:15
Доступ к записи ограничен
Who born in Hell, will burn in Hell...
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 17 мая 2018
19:16
Доступ к записи ограничен
Who born in Hell, will burn in Hell...
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 09 мая 2018
Who born in Hell, will burn in Hell...
Сколько ещё услышу: "выжившим повезло", сколько ещё ударят, пробуя на излом, что у меня осталось, чтобы смогли отнять?
Пьетро, с каким ударом треснет моя броня?
Жизнь наша - это калька с книжицы для детей, всё по канону, видишь, лишь имена не те. Память о нашем детстве - вот Неверленд нам, вот Питер умеет бегать, Венди любить его.
Нам суждено расстаться или же повзрослеть, а мы застряли, нам же вечные десять лет, страх пополам со злостью сложно перерасти. Он говорит: "ты мститель", только кому мне мстить? Я до сих пор в обломках, путаю годы с днём. Если подвинусь резче, чёртов снаряд рванёт. Что там ещё в той сказке - сводит ладони дрожь -
если я буду хлопать громче, ты оживёшь?
©
Пьетро, с каким ударом треснет моя броня?
Жизнь наша - это калька с книжицы для детей, всё по канону, видишь, лишь имена не те. Память о нашем детстве - вот Неверленд нам, вот Питер умеет бегать, Венди любить его.
Нам суждено расстаться или же повзрослеть, а мы застряли, нам же вечные десять лет, страх пополам со злостью сложно перерасти. Он говорит: "ты мститель", только кому мне мстить? Я до сих пор в обломках, путаю годы с днём. Если подвинусь резче, чёртов снаряд рванёт. Что там ещё в той сказке - сводит ладони дрожь -
если я буду хлопать громче, ты оживёшь?
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
Я люблю тебя, но не в силах тебя простить. Эта боль выжигает до остова, до кости. Эта скорбь извратила всё, что горело в нас, превратила искру в пожар, а пожар
угас.
*
Хлопья пепла легли на веки, как будто снег. Может быть, из золы однажды взойдёт побег. Но сейчас лишь одно способно меня спасти.
Я тебя не люблю.
Но в силах тебя простить.
©
угас.
*
Хлопья пепла легли на веки, как будто снег. Может быть, из золы однажды взойдёт побег. Но сейчас лишь одно способно меня спасти.
Я тебя не люблю.
Но в силах тебя простить.
©
понедельник, 07 мая 2018
Who born in Hell, will burn in Hell...
Из всего невозможного — что бы сейчас хотела? Чтобы мне при рождении дали другое тело и меня не сочли бы раскроенной «не как надо», чтобы это лицо не дробил комендант прикладом. Пусть бы в этой гортани не множился крик до воя, пусть глаза бы не знали, как сходят с ума от горя, а опухшие руки, ознобом в локтях ломаясь, не сжимали немногое, что от тебя осталось. Чтобы ухо моё, уцелевшее после взрыва, различало, как ветер шумит в приозёрных ивах, — но сказать откровенно, пусть даже не зная боли,
то «пригодное» тело вовеки не стало б мною.
Я носила черты те, что предки мои носили, я не то что была бесшабашной, красивой, сильной, но теперь я дойду — по последнего взгляда, вдоха, ощущая свинцовую взвесь под пробитым лёгким. И когда не останется больше ни слёз, ни хрипа, под бескрайним лазоревым кружевом будут липы, мамин сад за забором, июль, детвора и песни,
и тогда мы окажемся снова живыми,
вместе.
©
то «пригодное» тело вовеки не стало б мною.
Я носила черты те, что предки мои носили, я не то что была бесшабашной, красивой, сильной, но теперь я дойду — по последнего взгляда, вдоха, ощущая свинцовую взвесь под пробитым лёгким. И когда не останется больше ни слёз, ни хрипа, под бескрайним лазоревым кружевом будут липы, мамин сад за забором, июль, детвора и песни,
и тогда мы окажемся снова живыми,
вместе.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
-1-
пусть мальчишка украдкой в душу мою глядит, пусть горячее сердце бьётся в его груди - он пока ещё юн, но всё же растёт убийцей. ты был прав и ни разу в нём не ошибся, Гейб - он жесток и умел, послушно бежит к ноге, пусть найдётся и та, кому за него молиться, пусть найдётся хоть кто-то - хороший учитель, друг - кто ему не позволит в нашу вступить игру, кто не даст ему пасть на дно, где темно и тесно.
посмотри на него: отважен, силён, упрям - оторвёт паренька с руками любой отряд.
пусть глядит он мне в душу, не зная, что видит бездну.
всё, что было мне важно, давно обратилось в прах
солнце жарит и бьёт прямиком в уцелевший глаз - где никто не сумел бы выжить, там я смогла, выхожу из больницы в дикую духоту, под ребром ощущая сердца неровный стук, посмотри на меня: измотанная карга - да такой лишь ночами глупых детей пугать. я хотела забыть, что было со мной тогда, и ни шанса меня туда возвратить не дам, я поставила сотни судеб чужих на кон, и старуха с косой управляла моей рукой...
выживать не одной спокойно и хорошо - как я рада, мой мальчик, ты всё же меня нашёл.
©
пусть мальчишка украдкой в душу мою глядит, пусть горячее сердце бьётся в его груди - он пока ещё юн, но всё же растёт убийцей. ты был прав и ни разу в нём не ошибся, Гейб - он жесток и умел, послушно бежит к ноге, пусть найдётся и та, кому за него молиться, пусть найдётся хоть кто-то - хороший учитель, друг - кто ему не позволит в нашу вступить игру, кто не даст ему пасть на дно, где темно и тесно.
посмотри на него: отважен, силён, упрям - оторвёт паренька с руками любой отряд.
пусть глядит он мне в душу, не зная, что видит бездну.
всё, что было мне важно, давно обратилось в прах
солнце жарит и бьёт прямиком в уцелевший глаз - где никто не сумел бы выжить, там я смогла, выхожу из больницы в дикую духоту, под ребром ощущая сердца неровный стук, посмотри на меня: измотанная карга - да такой лишь ночами глупых детей пугать. я хотела забыть, что было со мной тогда, и ни шанса меня туда возвратить не дам, я поставила сотни судеб чужих на кон, и старуха с косой управляла моей рукой...
выживать не одной спокойно и хорошо - как я рада, мой мальчик, ты всё же меня нашёл.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
Как за тобой угнаться, куда бежать? Ты под ребром моим дикий безумный жар, ты для меня — без сомнения, Озен, - всё, только вот кто меня от тебя спасёт? Там, где любой под взглядом твоим дрожал, лишь мертвецы - тебе никого не жаль, я оставалась смиренно в твоей тени, слушала сталь, что внутри у тебя звенит.
Нет ничего острей твоего ножа - ты начала прекраснейшую из жатв, сколько чудовищ падёт от твоей руки? Я никогда не видела мир таким. Вместе дойдём до последнего рубежа, я постараюсь крепче тебя держать, вместе увидим солнце в конце пути...
Я не вернусь - постарайся меня простить.
©
Нет ничего острей твоего ножа - ты начала прекраснейшую из жатв, сколько чудовищ падёт от твоей руки? Я никогда не видела мир таким. Вместе дойдём до последнего рубежа, я постараюсь крепче тебя держать, вместе увидим солнце в конце пути...
Я не вернусь - постарайся меня простить.
©
воскресенье, 06 мая 2018
Who born in Hell, will burn in Hell...
Помнится, прежде жизнь била во мне ключом, был без притворства ею доволен я.
Рыжая Грета хихикает в кулачок, с самого детства мы лучшие с ней друзья. Грета смешлива, искренна, весела, всякий мальчишка вьётся хвостом за ней, что ни начнёт - отлично идут дела, в синих глазах её - хоровод огней. «Грете и Роберту быть суждено семьёй, - так говорят соседи, смеётся мать. - Будете всей однажды владеть землей...»
(Смерть подступает - но нам-то откуда знать?)
Грета, раскинув руки, бежит ко мне, жёлтые листья в растрёпанных волосах. Только вокруг становится холодней, держит за горло бледной ладонью страх, я задыхаюсь, Грета глядит в упор... Чуя неладное, вместе домой спешим.
(Смерть уже рядом).
Грету с тех самых пор я не видал. В её хижине - ни души.
Долго её искали, но не нашли, будто здесь Грета вовсе и не жила, я каждый вечер десяток читал молитв, письма её родным на востоке слал. Только на деле всё, знаешь, куда страшней. Я год от года тоскую и жду Самайн.
Всё потому, что не нужно идти за ней -
Мёртвая Грета приходит ко мне сама.
©
Рыжая Грета хихикает в кулачок, с самого детства мы лучшие с ней друзья. Грета смешлива, искренна, весела, всякий мальчишка вьётся хвостом за ней, что ни начнёт - отлично идут дела, в синих глазах её - хоровод огней. «Грете и Роберту быть суждено семьёй, - так говорят соседи, смеётся мать. - Будете всей однажды владеть землей...»
(Смерть подступает - но нам-то откуда знать?)
Грета, раскинув руки, бежит ко мне, жёлтые листья в растрёпанных волосах. Только вокруг становится холодней, держит за горло бледной ладонью страх, я задыхаюсь, Грета глядит в упор... Чуя неладное, вместе домой спешим.
(Смерть уже рядом).
Грету с тех самых пор я не видал. В её хижине - ни души.
Долго её искали, но не нашли, будто здесь Грета вовсе и не жила, я каждый вечер десяток читал молитв, письма её родным на востоке слал. Только на деле всё, знаешь, куда страшней. Я год от года тоскую и жду Самайн.
Всё потому, что не нужно идти за ней -
Мёртвая Грета приходит ко мне сама.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
1.
У меня два лица - но сердце, поверь, одно, пусть, как кровью, оно наливается ядом мутным, я пришёл к тебе в миг, когда на душе темно - я пришёл и решил остаться уже под утро. Я всегда говорил, что маска - надёжный щит, только против тебя она ничего не стоит, и в груди моей что-то ломается и трещит. Я наивно считал, что нутро у меня пустое, только ты появился - и сердце пошло по швам, посмотри-ка теперь, какого ты создал монстра.
Я бы мог для тебя другие найти слова - но о том, что внутри, всегда говорить не просто.
2.
Лиссабон или Питер - мне было не важно, где, только рядом с тобой всегда становилось легче. Я не знал никого, кто мог бы меня задеть, ничего тяжелей любви не взвалить на плечи, я смотрел на тебя и видел толпу в огне, я смотрел на тебя, и внутри разгоралось пламя. И теперь мне известно, что больше подобных нет, как так вышло, что ты однажды случился с нами?
И когда ты увидишь тело врага в реке - знай, мы оба хотели, чтоб ты засыпал спокойно, потому что тебя нельзя заменить никем.
Для тебя мы готовы ввязаться в любые войны.
3.
Говорят, что семью не выбрать, но это чушь - у меня получилось, и это был верный выбор. Я сражаюсь за них, потому что того хочу, потому что нельзя застыть ледяною глыбой, ждать, когда чей-то нож скользнёт под твоё ребро... Слишком много врагов, а близких - ничтожно мало, кто-то, может, и ждёт, что я влезу в открытый гроб, только то, что сильней, в груди расцветает алым.
Говорят, что семью не выбрать - но вот моя, и плевать, если нам не прорваться вперёд без боя, если чувствовать что-то большее - это яд, я приму его сколько угодно - за них обоих.
©
У меня два лица - но сердце, поверь, одно, пусть, как кровью, оно наливается ядом мутным, я пришёл к тебе в миг, когда на душе темно - я пришёл и решил остаться уже под утро. Я всегда говорил, что маска - надёжный щит, только против тебя она ничего не стоит, и в груди моей что-то ломается и трещит. Я наивно считал, что нутро у меня пустое, только ты появился - и сердце пошло по швам, посмотри-ка теперь, какого ты создал монстра.
Я бы мог для тебя другие найти слова - но о том, что внутри, всегда говорить не просто.
2.
Лиссабон или Питер - мне было не важно, где, только рядом с тобой всегда становилось легче. Я не знал никого, кто мог бы меня задеть, ничего тяжелей любви не взвалить на плечи, я смотрел на тебя и видел толпу в огне, я смотрел на тебя, и внутри разгоралось пламя. И теперь мне известно, что больше подобных нет, как так вышло, что ты однажды случился с нами?
И когда ты увидишь тело врага в реке - знай, мы оба хотели, чтоб ты засыпал спокойно, потому что тебя нельзя заменить никем.
Для тебя мы готовы ввязаться в любые войны.
3.
Говорят, что семью не выбрать, но это чушь - у меня получилось, и это был верный выбор. Я сражаюсь за них, потому что того хочу, потому что нельзя застыть ледяною глыбой, ждать, когда чей-то нож скользнёт под твоё ребро... Слишком много врагов, а близких - ничтожно мало, кто-то, может, и ждёт, что я влезу в открытый гроб, только то, что сильней, в груди расцветает алым.
Говорят, что семью не выбрать - но вот моя, и плевать, если нам не прорваться вперёд без боя, если чувствовать что-то большее - это яд, я приму его сколько угодно - за них обоих.
©
суббота, 05 мая 2018
Who born in Hell, will burn in Hell...
Можно считать, что монстров в помине нет,
Ночью бродить, не оглядываясь назад,
Только в момент, когда в комнате гасят свет,
Ты попадаешь в ад.
Снова за дверью чужой различаешь шаг,
Слышишь, как жизнь своим тянется чередом...
Кто тебе прямо в ухо вчера дышал,
Что же скрывает дом?
Ты глубоко вздыхаешь, берёшь фонарь -
Глупо и стыдно кого-то на помощь звать,
Чувствуешь кожей, как скользкая злая тварь
Лезет к тебе в кровать.
Верно, для страшной сказки хорош зачин?
Здесь не услышит ни звука твоя семья,
Милый мой мальчик, не вздрагивай, не кричи:
Это всего лишь я.
©
Ночью бродить, не оглядываясь назад,
Только в момент, когда в комнате гасят свет,
Ты попадаешь в ад.
Снова за дверью чужой различаешь шаг,
Слышишь, как жизнь своим тянется чередом...
Кто тебе прямо в ухо вчера дышал,
Что же скрывает дом?
Ты глубоко вздыхаешь, берёшь фонарь -
Глупо и стыдно кого-то на помощь звать,
Чувствуешь кожей, как скользкая злая тварь
Лезет к тебе в кровать.
Верно, для страшной сказки хорош зачин?
Здесь не услышит ни звука твоя семья,
Милый мой мальчик, не вздрагивай, не кричи:
Это всего лишь я.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
Ускользает улыбка, будто бы взмах крыла, где никто бы не сдюжил - только она смогла, позвоночник отныне заменит из стали стержень, с ней ты видишь себя готовым к любой грозе, с ней познаешь весь смысл жизни от «а» до «z», нет на свете тех сил, что в клетке её удержат.
Говорят, у неё папаша - большая тварь, говорят, что внутри она всё равно мертва, но в груди у неё пылает живое сердце, и какой, к чёрту, страх? Ей вовсе неведом страх, и для каждого здесь родная она сестра, и нам всем друг от друга теперь никуда не деться. Я хотел бы прожить с ней всю эту суку-жизнь, чтобы видеть, как мне навстречу она бежит, а потом прямо в небо взлетает пурпурной птицей.
Я иду рядом с ней, и хочется мне кричать, не найти ничего, что нас бы спасло сейчас, но она не боится.
Ни капельки не боится.
©
Говорят, у неё папаша - большая тварь, говорят, что внутри она всё равно мертва, но в груди у неё пылает живое сердце, и какой, к чёрту, страх? Ей вовсе неведом страх, и для каждого здесь родная она сестра, и нам всем друг от друга теперь никуда не деться. Я хотел бы прожить с ней всю эту суку-жизнь, чтобы видеть, как мне навстречу она бежит, а потом прямо в небо взлетает пурпурной птицей.
Я иду рядом с ней, и хочется мне кричать, не найти ничего, что нас бы спасло сейчас, но она не боится.
Ни капельки не боится.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
Осенью сказки всегда страшнее, ведьминым смехом шуршит листва.
Бриджит пятнадцать, она взрослеет, дома и в школе - везде права. Ей бы прогулки, кино и танцы - хочешь не хочешь, сиди учись. Чтобы не смела и сомневаться, мать забирает с собой ключи, снова уходит, вернётся утром - Бриджит не сложно побыть одной.
...ночью услышит она, как будто кто-то шевелится за стеной.
Бриджит давно не до детских сказок - встанет с постели, фонарь возьмёт. Всем привидениям путь заказан, стены вокруг холодны как лёд, чуть прислонись - тишина снаружи, нет ни намёка, что здесь чужак. Вынув одно из отцовских ружей, волю она соберёт в кулак, комнаты все обойдёт - и тихо, нет ничего, что могло пугать.
Только тому, кто не видел лиха, будет непросто узнать врага.
Утро - пора над собой смеяться: было бы там почему трястись, стыдно - трусиха в свои пятнадцать. Бриджит бежит по ступенькам вниз, а за порогом - тепло и солнце, в школе давно заждались друзья. Бриджит - улыбка и кудри-кольца, пусть и заучка - для всех своя. В школе обнимут, прижмут покрепче, спросят: "Кудрявая, что грустишь?"
...после занятий наступит вечер, а за порогом - прохлада, тишь. Где бы взять силы дойти до дома - плечи назад оттянул рюкзак, кажется тесной и грубой форма, Бриджит бредёт, опустив глаза, хочется лечь и уснуть, забыться, чтобы никто разбудить не смог.
Тень вырастает, меняя лица, прямо за ней, не касаясь ног.
©
Бриджит пятнадцать, она взрослеет, дома и в школе - везде права. Ей бы прогулки, кино и танцы - хочешь не хочешь, сиди учись. Чтобы не смела и сомневаться, мать забирает с собой ключи, снова уходит, вернётся утром - Бриджит не сложно побыть одной.
...ночью услышит она, как будто кто-то шевелится за стеной.
Бриджит давно не до детских сказок - встанет с постели, фонарь возьмёт. Всем привидениям путь заказан, стены вокруг холодны как лёд, чуть прислонись - тишина снаружи, нет ни намёка, что здесь чужак. Вынув одно из отцовских ружей, волю она соберёт в кулак, комнаты все обойдёт - и тихо, нет ничего, что могло пугать.
Только тому, кто не видел лиха, будет непросто узнать врага.
Утро - пора над собой смеяться: было бы там почему трястись, стыдно - трусиха в свои пятнадцать. Бриджит бежит по ступенькам вниз, а за порогом - тепло и солнце, в школе давно заждались друзья. Бриджит - улыбка и кудри-кольца, пусть и заучка - для всех своя. В школе обнимут, прижмут покрепче, спросят: "Кудрявая, что грустишь?"
...после занятий наступит вечер, а за порогом - прохлада, тишь. Где бы взять силы дойти до дома - плечи назад оттянул рюкзак, кажется тесной и грубой форма, Бриджит бредёт, опустив глаза, хочется лечь и уснуть, забыться, чтобы никто разбудить не смог.
Тень вырастает, меняя лица, прямо за ней, не касаясь ног.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
Я возвращаюсь - но не понять, куда.
Жизнь на границе безумья - совсем не дар; где-то вдали шумит водопад из слёз, я здесь умру - но в шутку или всерьёз? Прошлый мой опыт мне ничего не дал.
Кто-то хохочет, шипит за моей спиной, в этой стране каждый день - как во сне дурном, страшно настолько, что тянет порой завыть. Мне не сносить отрубленной головы, нужно бежать отсюда, не чуя ног.
Что мне поможет? Нож и колода карт.
Я научилась и в покер, и в дурака, горла коснётся девятки острейший край - лезвие верно служит, коль нет пера.
Каждый погибнет, кто встречи со мной искал.
©
Жизнь на границе безумья - совсем не дар; где-то вдали шумит водопад из слёз, я здесь умру - но в шутку или всерьёз? Прошлый мой опыт мне ничего не дал.
Кто-то хохочет, шипит за моей спиной, в этой стране каждый день - как во сне дурном, страшно настолько, что тянет порой завыть. Мне не сносить отрубленной головы, нужно бежать отсюда, не чуя ног.
Что мне поможет? Нож и колода карт.
Я научилась и в покер, и в дурака, горла коснётся девятки острейший край - лезвие верно служит, коль нет пера.
Каждый погибнет, кто встречи со мной искал.
©
пятница, 04 мая 2018
Who born in Hell, will burn in Hell...
Я тебе расскажу, как легко пережить бэд трип:
Надо, чтобы ты был немножечко мёртв внутри,
Чтобы делал, как велено: надо гореть — гори,
Разрушай свой Рим.
Будь послушен и вежлив, смерти смотри в лицо —
Только так, милый друг, и становишься мертвецом,
И придётся тебе последнее снять кольцо
За грехи отцов.
И никто никогда не поймает тебя во ржи —
Но научит и хитрости, и виртуозной лжи.
Я тебе не скажу одного: как не быть чужим,
Как же с этим жить.
©
Надо, чтобы ты был немножечко мёртв внутри,
Чтобы делал, как велено: надо гореть — гори,
Разрушай свой Рим.
Будь послушен и вежлив, смерти смотри в лицо —
Только так, милый друг, и становишься мертвецом,
И придётся тебе последнее снять кольцо
За грехи отцов.
И никто никогда не поймает тебя во ржи —
Но научит и хитрости, и виртуозной лжи.
Я тебе не скажу одного: как не быть чужим,
Как же с этим жить.
©
среда, 02 мая 2018
Who born in Hell, will burn in Hell...
Куда бы ни шла, я просто иду домой, и нет никого, кто будет меня держать, любовь изъедает, будто бы тряпки — моль, под кожу вонзился рой золотистых жал. Дорога длинна, но поступь моя легка, я буду дышать спокойно и глубоко, я прежде играла краплёной колодой карт — теперь остаюсь, как дура, с пустой рукой.
Куда бы ни шла — забыла давно, где дом, кого ни спросить — никто не запомнил, где. Я видела край прозрачных блестящих льдов и плавала в тёплой, как молоко, воде, мне голые ноги грел золотой песок, порывистый дикий ветер толкал в траву, у моря на коже вмиг застывала соль...
Но я до сих пор не вспомнила, где живу.
Куда бы ни шла, я снова упрусь в ничто, мои перекрёстки безжизненны и пусты, дорога людей уносит быстрей, чем шторм, сотрёт и меня однажды, не дав остыть. Я буду идти, покуда хватает сил, и видеть во сне застывший вдали маяк, и нет ничего, о чём я могу просить.
Я знаю, где дом — естественно, там, где я.
©
Куда бы ни шла — забыла давно, где дом, кого ни спросить — никто не запомнил, где. Я видела край прозрачных блестящих льдов и плавала в тёплой, как молоко, воде, мне голые ноги грел золотой песок, порывистый дикий ветер толкал в траву, у моря на коже вмиг застывала соль...
Но я до сих пор не вспомнила, где живу.
Куда бы ни шла, я снова упрусь в ничто, мои перекрёстки безжизненны и пусты, дорога людей уносит быстрей, чем шторм, сотрёт и меня однажды, не дав остыть. Я буду идти, покуда хватает сил, и видеть во сне застывший вдали маяк, и нет ничего, о чём я могу просить.
Я знаю, где дом — естественно, там, где я.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
Вот моё упорство, мой флаг — не белый и до крови сжатые кулаки,
Прекращай нытьё, затыкайся, делай. Я молчу и нервы мои крепки.
Если есть дерьмо, то оно случится — вот такой дебильный, увы, закон,
В этом чёрном белого б хоть крупицу, кто найдёт — счастливчик и вышел вон.
Под конец, наверно, всегда сложнее — но в моменты счастья проходит всё,
Если мы с тобою не повзрослеем — от рутины каждый, считай, спасён.
Да и как взрослеть? Посмотри на Город: ты не станешь старше в сравненьи с ним,
Ты же весь — рюкзак да помятый ворот, стопка книг и яркий, кричащий грим.
Этот мир — он твой, он велик и светел, закрывай глаза, смело в карту ткни,
И куда захочешь — туда поедем, хоть большой компанией, хоть одни,
Направлений хватит — вот юг, вот север, вот сошедший с книжных страниц восток...
На холмах отыщем волшебный клевер — захвати баранки с собой и сок.
Этот мир чудесный, куда ни глянем — вот дракон на крыше повёл крылом,
Домовой в углу доедает пряник, в магазин зовёт бородатый гном,
И стучит в оконце малютка-фея, и плывёт навстречу степенно джинн...
Если завтра станет ещё теплее — это повод снова влюбиться в жизнь.
©
Прекращай нытьё, затыкайся, делай. Я молчу и нервы мои крепки.
Если есть дерьмо, то оно случится — вот такой дебильный, увы, закон,
В этом чёрном белого б хоть крупицу, кто найдёт — счастливчик и вышел вон.
Под конец, наверно, всегда сложнее — но в моменты счастья проходит всё,
Если мы с тобою не повзрослеем — от рутины каждый, считай, спасён.
Да и как взрослеть? Посмотри на Город: ты не станешь старше в сравненьи с ним,
Ты же весь — рюкзак да помятый ворот, стопка книг и яркий, кричащий грим.
Этот мир — он твой, он велик и светел, закрывай глаза, смело в карту ткни,
И куда захочешь — туда поедем, хоть большой компанией, хоть одни,
Направлений хватит — вот юг, вот север, вот сошедший с книжных страниц восток...
На холмах отыщем волшебный клевер — захвати баранки с собой и сок.
Этот мир чудесный, куда ни глянем — вот дракон на крыше повёл крылом,
Домовой в углу доедает пряник, в магазин зовёт бородатый гном,
И стучит в оконце малютка-фея, и плывёт навстречу степенно джинн...
Если завтра станет ещё теплее — это повод снова влюбиться в жизнь.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
Вновь начало года равно пустоте внутри,
Не найти ничего - ты ругайся, ищи, царапай
И надейся на то, что, попав людоеду в лапы,
Ты сумеешь сыграть с ним в жмурки или "замри".
Вновь начало года - чистейший и гладкий лист,
Под кроватью твоей притаился всё тот же монстр,
И решенье любых проблем до смешного просто:
Покрывало откинув, взглянуть осторожно вниз.
Вновь начало года - пора высоту набрать,
Рисовать карту Города, духов ловить на крыше.
На минуту зажмурься - и их голоса услышишь.
Просто в сказку поверь.
И беги.
Я иду искать.
©
Не найти ничего - ты ругайся, ищи, царапай
И надейся на то, что, попав людоеду в лапы,
Ты сумеешь сыграть с ним в жмурки или "замри".
Вновь начало года - чистейший и гладкий лист,
Под кроватью твоей притаился всё тот же монстр,
И решенье любых проблем до смешного просто:
Покрывало откинув, взглянуть осторожно вниз.
Вновь начало года - пора высоту набрать,
Рисовать карту Города, духов ловить на крыше.
На минуту зажмурься - и их голоса услышишь.
Просто в сказку поверь.
И беги.
Я иду искать.
©
Who born in Hell, will burn in Hell...
У принцессы Реджины — бессонница, сталь в спине, а на платье до пола — белые кружева. В королевстве никто не может сравниться с ней, стоит только взглянуть — не сумеешь найти слова: у принцессы Реджины — на зависть подругам стать, ходят слухи, что к ней приедет вот-вот жених...
Никого не полюбишь, если душа пуста, если мрак подстерёг тебя, в сердце твоё проник.
Говорят, что принцесса свою ненавидит мать, что искала того, кто б однажды её убил. О таких, как она, легко и удобно лгать — никому не добраться до юной души глубин. Только с виду Реджина радостна, весела — а внутри у неё, разгораясь, таится гнев. Будет точен и ярок он, словно твоя стрела, будут в этих краях бояться прекрасных дев.
В волосах — диадема.
Взрослый тяжёлый взгляд.
Если счастье и было — то навсегда ушло...
У принцессы Реджины не губы, а сладкий яд, и в груди, согреваясь, медленно зреет зло.
©
Никого не полюбишь, если душа пуста, если мрак подстерёг тебя, в сердце твоё проник.
Говорят, что принцесса свою ненавидит мать, что искала того, кто б однажды её убил. О таких, как она, легко и удобно лгать — никому не добраться до юной души глубин. Только с виду Реджина радостна, весела — а внутри у неё, разгораясь, таится гнев. Будет точен и ярок он, словно твоя стрела, будут в этих краях бояться прекрасных дев.
В волосах — диадема.
Взрослый тяжёлый взгляд.
Если счастье и было — то навсегда ушло...
У принцессы Реджины не губы, а сладкий яд, и в груди, согреваясь, медленно зреет зло.
©