Когда в горле застывшим комом стоит февраль,
А осколки разбитого зеркала сыпятся снежной пургой,
Ты приходишь из места со странным названием Рай,
Встав в изножье кровати, смотришь с безумной тоской.
Ты молчишь, и отчаянно больно звенит в ушах -
Так вбивают ладонями ритм в африканский тамтам.
"Сделай шаг, сделай чёртов единственный шаг",
Ветер тихо скребёт о стекло зарешёченных рам.
Руки нервно вцепляются в мятую белую ткань,
Жест привычен, отточен, и пульс ускоряет бег.
Бьёт четыре часа - темнокрылая зимняя рань,
И пушистым котёнком проходит по улицам снег.
Ты всегда говорил, что в каждом живёт душа, -
Посмотри, у меня между рёбрами красный левкой,
Прорастает сквозь сердце, и я разучился дышать.
Почему ты ушёл, а меня не позвал за собой?
Знаешь, каждую ночь, когда тусклый фонарный свет,
Забирается в тонкие клетки тетрадных листов,
Я пишу тебе письма, смешной и отчаянный бред,
О случайных прохожих и линиях карты метро.
Как я честно пытался собрать себя по кускам,
Как старался, правда старался тебя забыть.
Но под кожей раковой клеткой живёт тоска,
И так дико, по-волчьи, измученно хочется выть.
Я не знаю как дальше, без звука твоих шагов,
Без разбросанных книг, рубашек и сигарет.
Ночь подходит к концу и на небе хохочет Бог,
А я пьяно и дико скалюсь ему в ответ.

Ты стоишь, пропитанный вонью больничных палат,
Усмехаешься тонко и страшно, улыбкой кривой.
Мы пойдём в Нангилиму вместе, мой друг и брат.
Завтра мы обязательно вместе вернёмся домой.

©