Who born in Hell, will burn in Hell...
Кай всегда был мальчик с манерами: вежлив, умён, воспитан
не по годам развИт и хорошо говорит, и даже начитан
и как будто насквозь весь романтикой и сказочностью пропитан,
что никак нельзя не заметить в нём.
Кай был джентльмен и мачо, наверное, ещё с пелёнок,
хорошие девочки любят таких: ухоженых, но не холёных,
когда они смотрят внимательно, не отводя своих глаз зелёных
и думаешь, что гори оно всё синим пламенем и огнём.
Герда не исключение: у неё от этого взгляда бегут по ладоням мурашки
Герда мысленно примеряет его накрахмаленные рубашки,
пьёт чай там, где следы его губ остались на краешке чашки
и томительно смотрит на телефон – вдруг когда-нибудь позвонит?
только что-то с Каем случилось: у него как будто зима подкожно
в отношениях статус стоит «всё очень и очень сложно»
Герда смотрит в его когда-то зелёные чуть тревожно
и надеется, что ещё возможно его изменить.
у Кая внутри поцелуй Королевы превратился в коктейль со льдом
у него теперь вместо сердца дыра величиною с пятиэтажный дом
всё, конечно, давно прошло, и он даже имя её вспоминает с трудом
но до сих пор почему-то не может после неё согреться.
Герда просто любит...
не по годам развИт и хорошо говорит, и даже начитан
и как будто насквозь весь романтикой и сказочностью пропитан,
что никак нельзя не заметить в нём.
Кай был джентльмен и мачо, наверное, ещё с пелёнок,
хорошие девочки любят таких: ухоженых, но не холёных,
когда они смотрят внимательно, не отводя своих глаз зелёных
и думаешь, что гори оно всё синим пламенем и огнём.
Герда не исключение: у неё от этого взгляда бегут по ладоням мурашки
Герда мысленно примеряет его накрахмаленные рубашки,
пьёт чай там, где следы его губ остались на краешке чашки
и томительно смотрит на телефон – вдруг когда-нибудь позвонит?
только что-то с Каем случилось: у него как будто зима подкожно
в отношениях статус стоит «всё очень и очень сложно»
Герда смотрит в его когда-то зелёные чуть тревожно
и надеется, что ещё возможно его изменить.
у Кая внутри поцелуй Королевы превратился в коктейль со льдом
у него теперь вместо сердца дыра величиною с пятиэтажный дом
всё, конечно, давно прошло, и он даже имя её вспоминает с трудом
но до сих пор почему-то не может после неё согреться.
Герда просто любит...