Who born in Hell, will burn in Hell...
Милая Венди, зима подобралась ближе,
Над Неверландией тучи и мокрый снег.
Там, где когда-то ребята носились с визгом,
Стонут седые деревья в холодном сне.
Милая Венди, уютного дома стены
Крепче иных бастионов - разлёт не взять.
Я научился - сшиваю подошву с тенью
Каждую осень. Но тень норовит удрать.
Милая Венди, ты стала серьёзной дамой,
Взрослой и скучной: стираешь, готовишь, шьёшь.
Дочке пять лет. Ты всамделишной стала мамой,
Точно такой, как всамделишный серый дождь.
Милая Венди... Тебя хоронили утром,
Было светло. Тихой моросью плакал день.
Взрослость несёт с собой старость и смерть, не мудрость.
Я буду вечно любить тебя.
Питер Пэн.
Над Неверландией тучи и мокрый снег.
Там, где когда-то ребята носились с визгом,
Стонут седые деревья в холодном сне.
Милая Венди, уютного дома стены
Крепче иных бастионов - разлёт не взять.
Я научился - сшиваю подошву с тенью
Каждую осень. Но тень норовит удрать.
Милая Венди, ты стала серьёзной дамой,
Взрослой и скучной: стираешь, готовишь, шьёшь.
Дочке пять лет. Ты всамделишной стала мамой,
Точно такой, как всамделишный серый дождь.
Милая Венди... Тебя хоронили утром,
Было светло. Тихой моросью плакал день.
Взрослость несёт с собой старость и смерть, не мудрость.
Я буду вечно любить тебя.
Питер Пэн.