Who born in Hell, will burn in Hell...
Полночь. Часы на остроконечном шпиле городской ратуши послушно бьют двенадцать раз, засевая ветер Временем. Под взглядом молчаливой Луны растекаются безликие холодные тени.
Хэллоуин вобрал в себя все стенания одиноких ночей, дремлющих лет, вой осенённых лунными грёзами псов, леденящее кровь дыхание рек сквозь январские ставни, рыдание тысяч пожарных сирен - последние клочья дыхания, разлетающиеся над землёй!
За сгустками глубоких теней растекаются сонмы серебристого света, отполированные, протёртые, омытые изображениями их самих и других, чьи души, проходя между зеркалами, скоблили стекло своими муками, скребли холодный лёд потухшими страхами.
Скользи по тонкому льду, не останавливаясь — под грузом твоего внимания лёд может треснуть. А провалившись, ты неминуемо канешь в такую холодную, такую глубокую пучину, где покоится всё Минувшее. Пригвождённый к порогу зеркала, ты навсегда застынешь на месте не в силах оторвать свой взгляд от ликов Времени.
И в этот миг ты замечаешь, что в зеркалах твоего дома падает снег.
Для некоторых осень наступает рано, задерживается на всю жизнь, октябрь сменяет сентябрь, ноябрь следует за октябрём, а затем вновь наступает сентябрь и всё тот же октябрь, и так год за годом — ни зимы, ни весны, ни летнего возрождения жизни. Для этих людей изо всех времён года есть только осень, им ведома лишь осенняя погода. Струится ли кровь в их сосудах? Нет - ночной ветер. Кто слушает их ушами? Межзвёздная бездна. Паутина, заслышав их, трепещет и рвётся. Таковы осенние люди.
Ночь благоухает тленом осенней листвы, царит поистине промежуточное время. Время сказать многое, но не всё. Время после первых открытий, но не вслед за последними. Желание всё узнать и желание не знать ничего. Предчувствие горечи откровения.
И ты вдыхаешь колючий воздух и летишь, подхваченный ветром - морозным и обжигающим.
Чувствуя, как расправляются крылья на локтях и на кончиках пальцев, и прозрачная осенняя река стремительно несёт тебя к цели.
Временами все мы — люди осени.