Who born in Hell, will burn in Hell...
В августе ещё не меняется ничего – и напоит лес водой тебя ключевой, обожжёт дорога ноги горячей пылью. И щекочет трава бока твои и живот, и земля округла, словно бока кобыльи.
Не меняется – только воздух чуть-чуть пресней, и рассветы ещё прозрачнее – как во сне.
Собираем игрушки, хватит – мы доиграли, извините, пожалуйста, я больше не буду. Это словно закончился праздник – и всё убрали. И помыли посуду.
Словно вот уже поджимают сроки, извините, не получится передвинуть. Мы идём по домам – и у первого дом высокий, и резные окна, и за окном георгины.
Запрокинув руки, по светлому небу плыть. А второго дома ждут, и окна теплы. Только я – потеряшка, и мне гулять дотемна, провожаю всех и дальше иду одна, и не знаю, в каком из растрёпанных городов –
мой дом.
Я иду по августу, звёзды уже видны. Холодно и немного тесно.
Просто нет у меня ни времени, ни страны –
только очень много свободного места.
©
Не меняется – только воздух чуть-чуть пресней, и рассветы ещё прозрачнее – как во сне.
Собираем игрушки, хватит – мы доиграли, извините, пожалуйста, я больше не буду. Это словно закончился праздник – и всё убрали. И помыли посуду.
Словно вот уже поджимают сроки, извините, не получится передвинуть. Мы идём по домам – и у первого дом высокий, и резные окна, и за окном георгины.
Запрокинув руки, по светлому небу плыть. А второго дома ждут, и окна теплы. Только я – потеряшка, и мне гулять дотемна, провожаю всех и дальше иду одна, и не знаю, в каком из растрёпанных городов –
мой дом.
Я иду по августу, звёзды уже видны. Холодно и немного тесно.
Просто нет у меня ни времени, ни страны –
только очень много свободного места.
©