Who born in Hell, will burn in Hell...
это случается, когда с неба
начинают падать мёртвые птицы,
асфальт начинает трескаться, газом сочиться
ломаются дома,
поднимается тьма всё выше и выше,
вот тогда-то становится видно, как они сидят высоко на крыше
полуразрушенного дома
и пьют из термоса чай,
и рядом, горящая, как свеча,
падает птица.
слушай, говорит она,
а ведь с нами ничего не случится?
Ну, говорит, ведь с нами ничего и не может?
Он гладит её по холодной и влажной коже,
говорит: ничего.
ничего, ничего.
горизонт ударяет волной лучевой.
правда, говорит она, мы так и будем - последние дети
на этом потерявшемся свете?
правда, даже когда закончатся все,
мы будем сидеть на крыше, в этой световой полосе,
и всё будет хорошо,
пока не кончится чай?
оседает пепел у неё на плечах.
а она совсем не плачет...
начинают падать мёртвые птицы,
асфальт начинает трескаться, газом сочиться
ломаются дома,
поднимается тьма всё выше и выше,
вот тогда-то становится видно, как они сидят высоко на крыше
полуразрушенного дома
и пьют из термоса чай,
и рядом, горящая, как свеча,
падает птица.
слушай, говорит она,
а ведь с нами ничего не случится?
Ну, говорит, ведь с нами ничего и не может?
Он гладит её по холодной и влажной коже,
говорит: ничего.
ничего, ничего.
горизонт ударяет волной лучевой.
правда, говорит она, мы так и будем - последние дети
на этом потерявшемся свете?
правда, даже когда закончатся все,
мы будем сидеть на крыше, в этой световой полосе,
и всё будет хорошо,
пока не кончится чай?
оседает пепел у неё на плечах.
а она совсем не плачет...