Who born in Hell, will burn in Hell...
Карты тасуют ловкие руки, тянут одну,
Звенят кандалы круговой поруки, манят ко дну.
Меняются драмы валета и дамы; умалишён
Карлик: танцует, врёт и ревнует.
Джокер смешон.
Бьёт нищете он земные поклоны, славу поёт,
Хохочет придворным в лицо непокорный, спать не дает.
Он знает кто лжец, кто предатель, кто грешник, заклятый кто враг,
И всем говорит, что Фемиды приспешник.
Джокер - дурак.
Безумные пляски, счастливые маски, интриг хоровод.
Под дудку чужую кадрили танцует наивный народ.
А сэры и леди на званом обеде; здесь праздничный склеп
Для жадных глупцов, для живых мертвецов.
Джокер слеп.
Различий сословных, делений условных он не признаёт.
Плевать на запреты, законы и вето - карлик не врёт.
Смеётся и плачет, не может иначе чести певец.
Сложнее загадки манеры-повадки...
Джокер лжец.
Двухцветное платье, продаст - не заплатят, нелепый наряд
Наивно-цветастый, на вид безопасный, на шляпе звенят,
Хрипят бубенцы, заливаются криком: "Прохожий, будь рад!"
Улыбка и взгляд добродушно-безликий...
Джокер свят.
©
Звенят кандалы круговой поруки, манят ко дну.
Меняются драмы валета и дамы; умалишён
Карлик: танцует, врёт и ревнует.
Джокер смешон.
Бьёт нищете он земные поклоны, славу поёт,
Хохочет придворным в лицо непокорный, спать не дает.
Он знает кто лжец, кто предатель, кто грешник, заклятый кто враг,
И всем говорит, что Фемиды приспешник.
Джокер - дурак.
Безумные пляски, счастливые маски, интриг хоровод.
Под дудку чужую кадрили танцует наивный народ.
А сэры и леди на званом обеде; здесь праздничный склеп
Для жадных глупцов, для живых мертвецов.
Джокер слеп.
Различий сословных, делений условных он не признаёт.
Плевать на запреты, законы и вето - карлик не врёт.
Смеётся и плачет, не может иначе чести певец.
Сложнее загадки манеры-повадки...
Джокер лжец.
Двухцветное платье, продаст - не заплатят, нелепый наряд
Наивно-цветастый, на вид безопасный, на шляпе звенят,
Хрипят бубенцы, заливаются криком: "Прохожий, будь рад!"
Улыбка и взгляд добродушно-безликий...
Джокер свят.
©