Who born in Hell, will burn in Hell...
Небо на горы снежинки крошит,
Чтобы спокойнее засыпали.
Аино кормит бродячих кошек
С криво изогнутыми зубами.
Кошки приходят к её порогу,
Кошки ложатся к её коленям,
Месяц на небе качает рогом,
Напоминая о зимнем плене.
Рис давно убран и луг покошен,
Тянется марево из-за леса.
Аино дела нет, что у кошек
Когти как кованое железо.
Буря беснуется за окошком,
С голой земли наплывает холод.
Аино стелет бродячим кошкам
Мягкой соломы почти у входа.
Ветер за домом шумит ночами,
Плачется разными голосами.
Аино будто не замечает:
Зубы у кошек острее сабель.
Стынут деревья, черны и голы,
Землю снежинками укрывает.
Хищники утром уходят в горы,
Аино спит у стены, живая.
Чтобы спокойнее засыпали.
Аино кормит бродячих кошек
С криво изогнутыми зубами.
Кошки приходят к её порогу,
Кошки ложатся к её коленям,
Месяц на небе качает рогом,
Напоминая о зимнем плене.
Рис давно убран и луг покошен,
Тянется марево из-за леса.
Аино дела нет, что у кошек
Когти как кованое железо.
Буря беснуется за окошком,
С голой земли наплывает холод.
Аино стелет бродячим кошкам
Мягкой соломы почти у входа.
Ветер за домом шумит ночами,
Плачется разными голосами.
Аино будто не замечает:
Зубы у кошек острее сабель.
Стынут деревья, черны и голы,
Землю снежинками укрывает.
Хищники утром уходят в горы,
Аино спит у стены, живая.
