Who born in Hell, will burn in Hell...
Так часто делали больно, так честно делали больно. Говорили громко. Кричали. Били. Свои имена вырезали на твоём обнажённом сердце нескромно,
не сдерживая себя, вытирая об развороченную грудь кровь с лезвий и продолжали скрести околесицу. Незначительное, банальное, мучительное. Вспоминаешь. И вздрагиваешь.
Прячешься в старый свитер словно он башня высоченная, а ты на лысо остриженная Рапунцель. И одиночество огромным драконом бережёт твоё искорёженное нежное,
ждёшь, когда вместо ран будут шрамы, когда будет не так отвратительно. Но вот день идёт за днём. И ты чувствуешь, как внутри все гниёт.
И если раньше розовым свежим каждым надрезом гудело тело, то теперь тянет, токает, говорит оставь меня в покое, не трогай, давай уснём сегодня и проснёмся лет через сто, мне нехорошо.
И не понимаешь, мечешься, кричишь, умоляешь неведомого объяснить, что же ты сделал не так, ты же берёг своё сердце,
ты же даже себя не любил, так было страшно – отчаянно ещё хотя бы грамм боли схватить как схватывают беспечно пулю на самой страшной войне, захлебываются от удивления и падают.
Но у тебя агония. Тебе делали больно и продолжают в тебе гнить-жить стеклянными осколками воспоминания о той боли. Иди, ложись. Спи.
©
не сдерживая себя, вытирая об развороченную грудь кровь с лезвий и продолжали скрести околесицу. Незначительное, банальное, мучительное. Вспоминаешь. И вздрагиваешь.
Прячешься в старый свитер словно он башня высоченная, а ты на лысо остриженная Рапунцель. И одиночество огромным драконом бережёт твоё искорёженное нежное,
ждёшь, когда вместо ран будут шрамы, когда будет не так отвратительно. Но вот день идёт за днём. И ты чувствуешь, как внутри все гниёт.
И если раньше розовым свежим каждым надрезом гудело тело, то теперь тянет, токает, говорит оставь меня в покое, не трогай, давай уснём сегодня и проснёмся лет через сто, мне нехорошо.
И не понимаешь, мечешься, кричишь, умоляешь неведомого объяснить, что же ты сделал не так, ты же берёг своё сердце,
ты же даже себя не любил, так было страшно – отчаянно ещё хотя бы грамм боли схватить как схватывают беспечно пулю на самой страшной войне, захлебываются от удивления и падают.
Но у тебя агония. Тебе делали больно и продолжают в тебе гнить-жить стеклянными осколками воспоминания о той боли. Иди, ложись. Спи.
©