Who born in Hell, will burn in Hell...
Я вернулся с фронта и снова иду на фронт, мои дни не имеют смысла, помимо боя. Наше общее небо – мирное, голубое, палисадник и черёмуха у ворот,
дом наш старый деревянный, в котором всё - мой покой, моя привычная отрешенность… Пусть встречают нас не матери и не жены, пусть приказ любить не будет произнесён,
пусть смертельная усталость стоит в дверях, поджидает, улыбается зло и жадно, - я привык и мне давно никого не жалко, кроме тех, которым правды не говорят.
Правда в том, что завтра снова начнётся бой. Правда в том, что нас убили, а мы не знали. Я писал тебе о том, что случилось с нами, только мы не совпадали никак с тобой.
А сегодня, наконец, принесли письмо – долго шло, поистрепалось, слегка намокло.
«Град у нас прошёл, разбил на веранде стекла».
Я хотел быть этим градом, но я не смог.
©
дом наш старый деревянный, в котором всё - мой покой, моя привычная отрешенность… Пусть встречают нас не матери и не жены, пусть приказ любить не будет произнесён,
пусть смертельная усталость стоит в дверях, поджидает, улыбается зло и жадно, - я привык и мне давно никого не жалко, кроме тех, которым правды не говорят.
Правда в том, что завтра снова начнётся бой. Правда в том, что нас убили, а мы не знали. Я писал тебе о том, что случилось с нами, только мы не совпадали никак с тобой.
А сегодня, наконец, принесли письмо – долго шло, поистрепалось, слегка намокло.
«Град у нас прошёл, разбил на веранде стекла».
Я хотел быть этим градом, но я не смог.
©