Who born in Hell, will burn in Hell...
Из всего невозможного — что бы сейчас хотела? Чтобы мне при рождении дали другое тело и меня не сочли бы раскроенной «не как надо», чтобы это лицо не дробил комендант прикладом. Пусть бы в этой гортани не множился крик до воя, пусть глаза бы не знали, как сходят с ума от горя, а опухшие руки, ознобом в локтях ломаясь, не сжимали немногое, что от тебя осталось. Чтобы ухо моё, уцелевшее после взрыва, различало, как ветер шумит в приозёрных ивах, — но сказать откровенно, пусть даже не зная боли,
то «пригодное» тело вовеки не стало б мною.
Я носила черты те, что предки мои носили, я не то что была бесшабашной, красивой, сильной, но теперь я дойду — по последнего взгляда, вдоха, ощущая свинцовую взвесь под пробитым лёгким. И когда не останется больше ни слёз, ни хрипа, под бескрайним лазоревым кружевом будут липы, мамин сад за забором, июль, детвора и песни,
и тогда мы окажемся снова живыми,
вместе.
©
то «пригодное» тело вовеки не стало б мною.
Я носила черты те, что предки мои носили, я не то что была бесшабашной, красивой, сильной, но теперь я дойду — по последнего взгляда, вдоха, ощущая свинцовую взвесь под пробитым лёгким. И когда не останется больше ни слёз, ни хрипа, под бескрайним лазоревым кружевом будут липы, мамин сад за забором, июль, детвора и песни,
и тогда мы окажемся снова живыми,
вместе.
©