Who born in Hell, will burn in Hell...
он мне в жертву принёс и дядюшку, и сестру, ковырялся в душе, отдирая засохший струп, возложил на алтарь тела, но не ждал удачи, и тогда я пришёл - увидеть его лицо, рассказать миллион историй с плохим концом, кайфануть от того, как горько мальчишка плачет. я ему говорил - послушайся, перестань, мы с тобою расставим всё по своим местам, будем лучшей командой - дурень-сосна и Билли.
он по-прежнему ныл и красные тёр глаза, и не слышал ни слова, что я ему сказал, и не думал о том, что теперь мы в одной могиле.
расскажи, говорю, как их для меня душил, покажи, как ты ладно скроен да крепко сшит - нелегко, вероятно, будет сломать такого, только я из упрямых - веришь ты мне иль нет, но десяток таких давно уже сгнил на дне, мы ещё подождём - и я попытаюсь снова. расскажи, говорю, кто теперь для меня умрёт, разожми на секунду свой чёртов разбитый рот - никого, кроме нас, отныне не будет ближе.
я упорный, поверь мне - вытянул что могу, и за словом срывалось слово с опухших губ.
он сказал:
«ненавижу. господи, ненавижу».
©
он по-прежнему ныл и красные тёр глаза, и не слышал ни слова, что я ему сказал, и не думал о том, что теперь мы в одной могиле.
расскажи, говорю, как их для меня душил, покажи, как ты ладно скроен да крепко сшит - нелегко, вероятно, будет сломать такого, только я из упрямых - веришь ты мне иль нет, но десяток таких давно уже сгнил на дне, мы ещё подождём - и я попытаюсь снова. расскажи, говорю, кто теперь для меня умрёт, разожми на секунду свой чёртов разбитый рот - никого, кроме нас, отныне не будет ближе.
я упорный, поверь мне - вытянул что могу, и за словом срывалось слово с опухших губ.
он сказал:
«ненавижу. господи, ненавижу».
©